Взрыв хохота. Оживленная перебранка и снова смех. Теперь уже до слез. До чьих? Когда как. Усталость и ненависть ко всем без исключения, вперемешку с признаниями в любви и пылкими объятьями. Расставание и на следующий день новая встреча - и так месяц, другой, третий... Жизнь, подчиненная одной идее, охватившей не одного, и не двоих, не семью и не класс, а кого? Что это - наваждение или чудо, жизнь или мечта, серьезное дело или детские игрушки? Я думаю, что об этом не стоит спрашивать тех, кто живет в этом странном придуманном мире - из блесток и поношенного платья, пыльных ковровых дорожек и барахлящих иногода микрофонов, шуток, живущих одну минуту, и вечных и простых слов. 
Признания в любви к театру стары и неоригинальны, они изношены, как само слово „театр". То, что можно сказать о театре, как правило, звучит слишком помпезно и напыщенно для той живой безудержной радости, которую испытал любой, имеющий хоть какое-то к нему отношение. Понятие театра и искусства вообще, казалось бы, слишком расплывчато, но стоит приглядеться повнимательней, и можно увидеть не абстрактные маски и занавес, а хохочущего Колю Баранцева, который смеется потому, что ему просто смешно, а через минуту он уже король, изнемогающий от хохота при каждом слове своего шута, хотя постойте, ведь это уже не шут - это Саша Одинев, и он, похоже, внимательно, слушает то, что ему внушают из зрительного зала. Для меня театр - это лица людей которые ему не служат, нет, сейчас уже не говорят о „служении музе", которые в нем живут. Неважно, как и зачем сюда приходят, важно то, что здесь остаются навсегда. Чудо появления спектакля - это не только те два часа, когда он идет, любая репетиция - это постоянное чудо преображения, когда неловкий увалень вдруг приобретает изящество и элегантность, и прямо на твоих глазах рождается образ. Образ - нечто не от мира сего, что существует лишь по ту сторону зала, он появляется не по сигналу режиссера, а просто приходит - всегда неожиданно как для зрителя, так и для актера.
То, чем жили актеры, режиссеры и композиторы „ Принцессы и свинопаса" последние несколько месяцев, каждый из них, наверное, видит по-своему. Пусть - это не так уж важно. Были и ссоры, и срывы, и неуверенность в себе... Зато все это (короткое, поверьте мне ) время все они существовали немножко не здесь, они были чуть-чуть не от мира сего - их миром был театр. Какая разница, что за пьеса ставится - грустная или веселая, умная или не очень, современная или допотопная. Важно то, что в нее верят - пусть хихикая и передразнивая главных героев, дурачась за кулисами, но верят, и лишь ради одной этой веры приходить в театр.P.S. Если же говорить строго и „по существу", то „Принцесса и Свинопас" это самый живой, самый школьный (в лучшем смысле этого слова), и яркий мюзикл, доселе мной увиденный. Это счастье, что он есть, и для тех, кто над ним работал, он наверняка будет значим не только в день показа, но и всегда. Спасибо всем!