Когда я пришла в Остров, я не знала ничего. На первой свечке мне и моему отряду объяснили, что посвященный -это человек, который много знает и много умеет и ездил хотя бы в две поездки с Островом. Тогда я решила, что галстук получить легко, мне казалось, что ничего особенного для галстука не надо. Тогда я еще не знала об Острове ничего, за исключением теории: что такое галстук, свечка и парочку законов. В тот день я присутствовала на посвящении. Это не было таинством, просто на линейке назвали имена (Соня Арендт, Катя Кокшарова, Аня Бородина, Аня Седова). Никакого особенного впечатления тогда это на меня не произвело, я не знала, что для человека значит галстук, да и для меня он ничего не значил. Потом я начала присматриваться к людям, к посвященным. Я начала замечать, что галстуки есть только у взрослых: В.В., ДАП, ЕВЦ у Паши Лушникова, Зои Хотеевой. В общем у коммисаров и у тех, кого сейчас называют Раздолбаями. Эти люди были действительно авторитетами и их имена я узнала самыми первыми. Тогда у меня начала появлятся мысль, что галстук это действительно нечто ценное и значимое. В том лагере (ЛТО-96) я поняла, что Остров это нечто (я не думала о том, что его можно назвать организацией), чего я еще не разу не видела и что сильно отличается от всего того, с чем я сталкивалась раньше. Уезжая из лагеря, я знала, что Остров станет моим образом жизни. Тогда я уже хотела галстук, хотя и понимала, что мне его никто не даст.
А потом был тот сбор и то посвящение, о котором писал Макс в предыдущей газете. Оно перекрыло все мои впечатления о сборе, они начали всплывать гораздо позже. Тогда галстук стал для меня реальной вещью. Я поняла, что получить галстук - это не невозможно.Тогда я начала интенсивно работать, именно ради галстука. Через некоторое время я забыла о галстуке (на столько, на сколько о нем можно забыть) и делала что-то ради процесса. В ЛТО-97 я начала думать о том, что мне этот галстук даст и пришла к выводу, что ничего. Как ни странно, от этого утихшее было желание иметь галстук снова появилось. В том лагере меня не посвятили, но я была честно говоря этому рада . Извините за грубость, не хотелось попасть на посвящение конвейером. Знаю, многим это будет не приятно, но если уж писать такую статью, то писать честно и всё полностью. Галстук появился у меня месяца через два, на турслёте. Тут я не согласна с Максом в том, что это было что-то не то; всё было тоже самое, только в лесу и со звёздами. Да , новые люди ржали, но я не уверена, что в глубине души им было действительно смешно. Они смеялись, но всё-таки что-то это посвящениеь должно было в них затронуть. Сначала я очень сильно радовалась что у меня есть галстук, я ходила в нём в школу и говорила: „Смотрите, меня посвятили!" Потом я к нему привыкла и перестала радоваться. Хотя для меня было приятной неожиданностью, что на Совете Посвящённых обсуждают не только вопросы посвящения. Кстати, с появлением галстука меньше я работать не стала. Мне ещё было к чему стремиться.
А потом Макс и Ванька сняли галстуки... В течение всего Совета Посвященных я думала о том, зачем галстук мне нужен. И опять пришла к выводу, что он мне не нужен. Подумав немного, я решила, что я тоже сниму галстук, но только в следующий раз. Я думала о том, что Остров не сможет существовать вечно, что когда я вырасту, Острова не будет, он останется только у меня в памяти. А воссоздать новый я одна не смогу, тем более в будущем. Мне стало страшно оттого, что я вырасту и не смогу держать воспоминания об Острове в себе, я расскажу, а меня не поймут, посмеются над линейками, свечками и галстуками или просто не поверят, что могла существовать такая организация, где дети равны со взрослыми, все друг помогают и понимают всё с первого взгляда. Хотя сейчас уже и не помогают, и не понимают. Раньше ДК был авторитетом, слово ДК действительно было законом, еще соблюдались „Закон песни", „Закон круга" и т.д. Сейчас Эти законы хотя и висели на стенках во время сбора, новички их знают только на словах, на практике они ещё не видели их исполнения. Мне, честно говоря, обидно, что я ничего не могу сделать, это невозможно: если послушается один, то кто нибудь другой обязательно что нибудь нарушит. Именно поэтому я хочу снять гастук сейчас. А еще потому, что теперь я еще сильнее поняла, что галстук не отличает меня и ещё очень многих посвященных от тех, у кого его нет. Не потому, что я ничего не делаю, а просто не отличает. Я до сих пор не понимаю, зачем этот галстук мне и всем остальным, он не даёт ничего кроме ответственности не понятно над чем. Есть ещё и обязанности посвященного и у меня тоакое ощущение, что то, в чем они заключаютя не знает ( или не помнит) никто (или почти никто). Много раз мы на Совете Посвящённых говорили о том, кто такой посвящённый. Вариантов ответа много, но в основном это только фразы, а на самом деле посвящённый не таков, каким мы его описываем.
И о границах (опять обращаюсь к статье Макса): мы действительно „кричим „Мы вместе" но при этом делимся на 45-ю и 518-ю, на посвящённых и не посвящённых, на больших и маленьких. И у посвящённых есть границы: свеже- и старопосвящённые, маленькие и большие. Говоря на нашем языке: „пед-совет". Этот педсовет всё равно обговаривает всё то, о чём мы говорим на совете посвящённых. Я, конечно, понимаю, что мы ещё маленькие для таких решений, но всё же обидно. Это может показаться смешным, но возникает ощущение, что педсовет нам не доверяет. Да и на Советах Посвящённых „дети" всегда спорят со "взрослыми".